За горизонт. [СИ] - Страница 107

107

От костра опять потянуло запахом копченой рыбы, смешанным с ароматом кофе, булькающего в закопчённом кофейнике. Метя верхушками небо, шелестят кроны невысоких горных деревьев. Изредка плещется в воде озерная живность. Склонившееся к близкому горизонту, уже незлое солнышко ласкает теплом лучей.

Если закрыть глаза, кажется, что вокруг не чужая планета, а летний выезд на пикник где–то у нас — в России.

Воспоминание о последнем в том мире пикнике окатывает волной грусти. Под прикрытыми веками глаз возникают картины из прошлого. Пикник, жена, осенняя дорога и чадящий джип в придорожном кювете.

Нет, так не годится.

А еще скажу я вам, разлюбезная Катерина Матвеевна, поскольку выдалась свободная минутка. Не будем нежиться на солнышке, как ваш кот Васька на завалинке.

Видение горящего джипа сменил небритый профиль красноармейца Сухова.

Брр… Вроде не употреблял ничего расширяющего сознание, а повороты мысли какие–то …… нетипичные.

Но мысль, понежиться, действительно не здравая. Нежиться не будем, а будем добытую карту изучать.

Хотя правильнее назвать это атласом. Первый, многократно сложенный лист разворачивается как бы не до А1 формата. Белые пятна занимают на карте процентов семьдесят площади. Подробно отображены прибрежные районы, территории вдоль русел рек и местность вокруг основных маршрутов.

Все остальное очень скупо и фрагментарно. Причем, чем дальше на запад, тем более скупо.

Хотя на территории Ордена обозначены Базы, Порто–Франко и соединяющая их дорога. Все остальное сплошное белое пятно.

И это под самым носом у Ордена.

Как говорил мой сосед — Кузьмич: — Дело ясное, что дело темное.

Смотрим дальше.

Хм, новое слово в картографии. Если в правом верхнем уголке квадрата координатной сетки стоит число, отыскиваем лист с этим порядковым номером данного квадрата и находим лист аэрофотосъемки. Всего листов 342, а нумерованных квадратов вполовину меньше.

В чем подвох?

А нет подвоха, переправы, ущелья и прочие важные для путешественника места отображены в более крупном масштабе.

Отличный приз мне достался, гораздо полезней пулемета.

— Пулемет вещь тоже архиполезная, — сообщил образ красноармейца Сухова.

Жаль только, карта в пластик запаяна, пометки на ней особо не сделаешь. Зато не промокла.

— Грета, радость моя, будь ласкова, помоги приезжему на местности сориентироваться.

— С чего начнем? — девушка грациозно опустилась на подстилку возле меня, при этом плотно прижавшись костлявым бедром.

— Поведай мне, если двину на запад, какие нюансы нужно знать, и что на этой карте не отражено?

— Тогда начинать нужно не с карты.

— А с чего?

— С того, что большинство маршрутов на этой карте нанесены весьма условно.

— Ээээ… неточно?

— Не перебивай. Точно указано лишь расположение населенных пунктов, заправок, переправ и география, конечно.

Девушка подобрала с земли веточку. Обломов на треть, приспособила обломок в качестве указки.

— Сами маршруты меняются от сезона к сезону. Кто первый вышел на маршрут после мокрого сезона, тот и перепроложил его заново. По основным точкам маршрут, конечно, пройдет, но запросто может отклониться от предыдущего на сотню миль. После того, как на маршрут уйдут самые нетерпеливые, выезжают серьезные конвои. Эти спрямляют маршрут или наоборот, делают петли вокруг труднодоступной местности. Причем у каждой команды сопровождения свои предпочтения. К середине сухого сезона спагетти из дорог получается.

— С этим понятно. Кстати, Дензел, джем откуда?

— Четыре упаковки в бауле утопленницы были, — парнишка облизал запачканный в джеме палец и вопросительно уставился на две отложенные порции. Смотрит, как Муха на мясо, разве, что слюни не пускает.

— Это моя и Вольфа?

— Угу.

— Мою можешь съесть. Только с сестрой поделись.

Парнишка с готовностью принялся за добавку.

— Русский, ты этой картой особо не свети. Не то, чтобы карта секретная, но лучше о ней никому не знать.

— У вас такая же?

— Неважно.

— Ладно, проехали. Грета, мы вот здесь находимся?

— Да.

— А вот этот значок на карте — поселок хаббардистов?

— Угу.

— А вот это что? — указываю на изображённый в верховьях Рейна пацифик.

— Это город солнца, любви и радости, — судя по тону, Грета не в восторге от обитателей славного городишки.

— Не понял?

— Формально, это территория анклава франков. А по факту, куча сброда живет.

Лачуг понастроили, фургончиков понаставили. А у кого нет фургона, в береге Рейна пещерки выдалбливает. Это у них вроде прописки. Там берег Рейна сложен из мягкого песчаника. Так что работа не сложная.

— А живут чем?

— Ничем. Песни поют, пляшут с утра до вечера. Понятно, бухают и курят под это дело. Ночью спят вперемешку. Свобода нравов полная.

— Хм, сдается мне я в этот мир с подобным контингентом заезжал. А едят–то что? Выращивают что–нибудь или как дикари — охота и собирательство?

— Выращивают исключительно дурь. Рыбу ловят, силки на мелкое зверье ставят, орехи и фрукты местные собирают. Орден им пару раз в сезон машину тряпья, муки и консервов подкидывает.

— С чего вдруг такая щедрость?

— Видимо проще их в одном месте держать, чтобы не расползлись как тараканы. А переселенцы народ в основном суровый или перестреляют, или к делу приспособят. Особенно женщин.

— Сдается мне, это их ждет при любом раскладе. Вопрос только во времени.

Брат с сестрой согласно кивают.

107